№ 4 (2022)

Доказательства представляют исключительную важность в производстве по делам об административных правонарушениях, позволяя установить признаки состава правонарушения и достичь истины. Важно, чтобы собирание доказательств производилось в строгом соответствии с нормами закона. Данной цели служит институт недопустимых доказательств. В то же время на основании сравнительного анализа положений КоАП РФ и УПК РФ делается вывод о недостаточности правового регулирования данного института в действующем законодательстве об административных правонарушениях. Формулируются две гипотезы, которыми может быть обусловлена данная проблема: наличие пробела в праве («реальный пробел») или случай квалифицированного молчания законодателя («мнимый пробел»). Подчеркивается возможность и необходимость регулирования отношений, связанных с признанием недопустимыми доказательств по делам об административных правонарушениях. Утверждается, что важность института недопустимых доказательств в производстве по делам об административных правонарушениях исключает возможность квалифицированного молчания законодателя. На основании вышеизложенных доводов обосновывается справедливость первой гипотезы. В процессе обсуждения результатов исследования формулируются вопросы, требующие дополнительной правовой регламентации. Предлагается включение в КоАП РФ определения понятия недопустимого доказательства, дополнительная законодательная регламентация в нормах КоАП РФ случаев признания недопустимыми протоколов об административном правонарушении, показаний потерпевшего и свидетелей, а также доказательств, полученных в ходе осуществления контрольно-надзорной деятельности. В связи с этим предлагается дополнить КоАП РФ статьей 26.2.1 «Недопустимые доказательства», диспозиция которой, по мнению автора, может быть сконструирована на основе аналогичной нормы УПК РФ с учетом специфики административно-деликтного законодательства.

Установление оснований наступления гражданско-правовой ответственности всегда вызывало немалый интерес не только цивилистов, но и специалистов-практиков. Именно в гражданско-правовой науке вызывает интерес положение законодательства о том, что отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство (п. 2 ст. 401 ГК РФ). Таким образом, установленная в гражданском законодательстве презумпция виновности в силу уже сложившейся цивилистической традиции не может не обращать на себя внимания и по-прежнему сохраняет актуальность для исследования. Статья посвящена исследованию критериев предлагаемого законодателем состояния невиновности в нарушении обязательства. Это состояние определяется через использование в законе терминов «заботливость» и «осмотрительность». Поскольку четких определений заботливого и осмотрительного поведения в ГК РФ нет, из п. 1 ст. 401 ГК РФ можно сделать вывод, что степень заботливости и осмотрительности зависит от характера обязательства и условий оборота, при которых лицо должно предпринять все доступные в его ситуации меры для надлежащего исполнения обязательства. Критерии состояния невиновности в нарушении обязательства и стали предметом исследования. В настоящей публикации предпринята попытка разобрать и рассмотреть по частям формулировку ст. 401 ГК РФ, касающуюся критериев определения невиновности лица, нарушившего гражданско-правовое обязательство. Категории и термины, подвергнутые анализу, являются весьма распространенными в правоприменительной практике, поэтому в своем исследовании автор опирался не только на положения ГК РФ, но и на судебные постановления по заданной проблематике. В результате исследования обозначенных критериев невиновности был сделан вывод, что их в некоторой степени абстрактный и субъективно оценочный характер не позволяет на сегодняшний день добиться единообразия в понимании и применении данного положения гражданского законодательства.

Преступления, совершаемые с применением насилия, связаны с посягательством на личность, ее основные блага и свободы (жизнь, здоровье, телесную неприкосновенность). Конституционным судом РФ подчеркивается обязанность государства разрабатывать меры противодействия преступному насилию. Особое место занимает уголовная политика по противодействию насилия, прежде всего сексуальной направленности, в отношении детей. Следуя этим принципам, законодатель усилил уголовную ответственность за ряд насильственных преступлений. Работа посвящена анализу содержания ст. 116.1, 117, 131, 132, 286 и 302 УК РФ, подвергшихся изменениям и дополнениям в 2022 году. Акцент сделан на исследовании тех новелл уголовного законодательства, в отношении которых отсутствуют наработки в научной доктрине и разъяснения высшей судебной инстанции. Для формирования понятийного аппарата проводились теоретические исследования научных публикаций, связанных с тематикой насильственных преступлений. С этой же целью анализировались положения разъяснений Пленума Верховного суда РФ. Кроме того, акты высшей судебной инстанции исследовались на предмет их соответствия измененным редакциям ст. 131, 132, 286 УК РФ. По результатам проведенного исследования сформулированы определения понятий «насильственные преступления» и «преступления, совершаемые с применением насилия». Сформированы предложения по квалификации преступлений, предусмотренных ст. 286 и 302 УК РФ, при возникновении конкуренции между ними. Выработаны рекомендации по квалификации преступлений, предусмотренных ст. 131, 132 УК РФ, совершенных в отношении несовершеннолетних и сопряженных с тяжкими или особо тяжкими преступлениями против личности.