№ 3 (2021)

Рассматривается ряд изменений, которые претерпела Стратегия национальной безопасности Российской Федерации, утвержденная Указом Президента РФ от 02 июля 2021 г., по сравнению с предыдущей стратегией, утвержденной в 2015 г. Важность исследования обусловлена самим фактом недавнего утверждения названной стратегии в нынешнем году, а также значимостью единообразного понимания ключевых терминов, нашедших отражение в данном документе. Анализируются некоторые вопросы, связанные с нормативно закрепленными определениями понятий «национальная безопасность Российской Федерации», «национальные интересы Российской Федерации», «стратегические национальные приоритеты Российской Федерации», «обеспечение национальной безопасности», «угроза национальной безопасности», «система обеспечения национальной безопасности». Затрагивается соотношение дефиниции термина «национальная безопасность», которая закреплена в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной в 2021 г., с теми вариантами определений, которые давались в подобных документах, действовавших ранее в России на протяжении постсоветского периода отечественной истории. Кроме того, обращается внимание на трансформации в перечне национальных интересов Российской Федерации, также закрепленном в рассматриваемой стратегии. В частности, речь идет о формулировке «сбережение народа России, развитие человеческого потенциала, повышение качества жизни и благосостояния граждан». Подчеркивается, что недооценка стратегической важности социальной сферы как фактора безопасности в ходе проведения экономических и политических реформ чревата угрозой утраты доверия граждан к представителям государственной власти, что при определенных условиях может привести общество и страну к конституционному кризису и развалу государственности.

Действующая структура уголовного закона, определяющая основной состав хищения средств с карты, несовершенна как в части диспозиции, так и в части санкции за совершенное преступление. Исследователи справедливо акцентируют внимание на актуальности проблемы, но зачастую рассматривают каждый способ хищения средств с карты отдельно от других, не предлагая комплексных мер по устранению возникающих в процессе исследования противоречий. Хотя кража и мошенничество признаются равнозначными по степени общественной опасности преступлениями, для определения уровня ответственности необходимо достоверное установление всех объективных признаков того или иного преступного деяния, которые в конечном счете могут значительно различаться по строгости наказания за их совершение. В статье исследуется такой вид преступления, как хищение денежных средств с банковских карт третьими лицами. Отличие мошенничества от кражи отражено в системе нормативно-правовых актов российского законодательства. Определена объективная сторона состава преступления, перечень признаков, характерных для внешней стороны преступного деяния, свойственных такой группе преступлений, как хищение. Разграничены объективные признаки двух составов преступлений, которые могут подпадать под определение хищения денежных средств с банковской карты: кража с банковского счета и мошенничество, т. е. мошенничество с использованием электронных средств платежа. Сделан вывод о необходимости введения проектной статьи 158.2 в УК РФ с описанием основного состава хищения денежных средств с банковского счета (карты) в форме кражи с целью совершенствования и унификации уголовного закона в части ответственности за подобного рода имущественные преступления.

В настоящее время актуальной является проблема домашнего насилия в связи с ежегодным увеличением количества пострадавших лиц. Помимо повышенного внимания со стороны законодательства к данному вопросу, общественность также обеспокоена сложившейся ситуацией: к жертвам домашнего насилия относятся неуважительно, так как они либо излишне привлекают внимание к возникшей ситуации, либо обвиняются в несвоевременном обращении в правоохранительные органы. В статье конкретизирован термин «домашнее насилие», определены типы и формы домашнего насилия, обозначены черты характера, присущие лицу, совершающему домашнее насилие, а также его потенциальной жертве. На основании анализа судебной практики сделано заключение об отсутствии единого подхода к определению состава преступления и о наличии пробела при назначении наказания за третий эпизод совершенного общественно опасного деяния. Анализ данных ежегодного исследования Всемирного Банка “Women, Business and the Law” и МВД России о домашнем насилии в Российской Федерации подтвердил наличие острой проблемы, которая остается нерешенной на законодательном уровне уже достаточно долгий период времени. В рамках проведенного авторами исследования предлагается ввести в УК РФ новый состав преступления «Домашнее насилие», согласно которому под домашним насилием следует понимать умышленное причинение вреда жизни и здоровью лицу, находящемуся в семейных, личных или бытовых отношениях. Указанные нововведения позволят значительно облегчить работу правоохранительным органам и судам при определении квалификации деяния и назначении справедливого наказания за счет включения квалифицированных видов домашнего насилия при реализации защиты прав потерпевших.

Постоянная потребность исследователей в углубленном изучении проблем вины и ответственности определяется не только задачами совершенствования законодательства и правоприменительной практики, но и изменчивостью представлений людей об основаниях, пределах, формах и целях ответственности лица, представлений, отражающих реальный процесс исторического развития общественных отношений и практики их правового регулирования. Автор использовал методы историко-правового и сравнительно-правового анализа. Исследована деятельность законодателя по разграничению умысла и неосторожности как двух форм вины при совершении транспортных правонарушений, а также отграничение виновного причинения вреда от казуса. Автор пришел к выводу о том, что в источниках российского права XVI–XIX вв. законодатель значительное место уделяет внутреннему (субъективному) отношению лица к совершенному правонарушению и его последствиям, в том числе к правонарушениям в сфере транспортных отношений. Выявление и учет таких признаков субъективной стороны деяния, как вина, мотив и цель, существенно влиял на квалификацию деяния и назначение наказания либо приводил к освобождению от ответственности ввиду отсутствия субъективной стороны правонарушения (вины) как одного из элементов состава правонарушения. Показано, каким образом законодатель учитывал влияние субъективного отношения лица к совершенному деянию при установлении юридической ответственности. Проведенное исследование свидетельствует о том, что комплексное понимание вины как целостной характеристики противоправного деяния, охватывающей связь сознания и воли субъекта не только с объективными свойствами собственного деяния, но и с его общественной оценкой, начало складываться в российском праве еще в XVII в.