№ 2 (2022)

Религиозные противоречия в многонациональных странах неизбежны, что подтверждается мировой историей. Для предотвращения конфликтов государство на всем протяжении своего существования брало под защиту религиозные чувства верующих, в том числе посредством осуществления преследования лиц, нарушивших нормы уголовного права в отношении чувств верующих. Защита религиозных чувств верующих сама по себе отвечает содержанию принципов уголовного права. Однако используемые в диспозиции статьи 148 УК РФ понятия «религия», «чувства», «верующие», «свобода совести и вероисповедания» не только не имеют законодательно закрепленных определений – их невозможно официально истолковать, поскольку своими корнями они уходят в философию, психологию и другие отрасли науки. Неточность формулировок вызывает дискуссию в научной среде и трудности в правоприменительной деятельности. Исследование посвящено изучению проблем дефиниции отдельных объективных и субъективных признаков нарушения права на свободу совести и вероисповедания (статья 148 УК РФ) и поиску путей их разрешения. Авторы проследили исторический путь развития законодательства об охране религиозных чувств верующих, рассмотрели позиции различных ученых от криминализации до декриминализации нормы уголовного права. Проведенный анализ позволил сформулировать предложения об исключении в целях устранения объективного вменения частей 1 и 2 статьи 148 УК РФ в связи с невозможностью закрепления на законодательном уровне оценочных понятий «чувства» и «верующие». Выявлено отсутствие дифференциации законодателем религиозных объединений, предложено заменить понятие «религиозные организации» на «религиозные объединения» в связи с необходимостью защиты прав представителей религиозных групп, не зарегистрированных в качестве юридического лица. Предлагается внести изменения в статью 148 УК РФ, оставив только воспрепятствование религиозным объединениям, совершенное с квалифицирующими признаками, и перенеся основные действия, описанные в частях 1 и 2, в административное законодательство. 

В статье критически оценивается сложившаяся в российском уголовном судопроизводстве практика, когда досудебные показания подозреваемого, обвиняемого помимо его воли включаются в доказательственную базу и используются при доказывании его виновности. Проанализировав факторы, влияющие на оценку показаний подозреваемого, обвиняемого, авторы подвергли критике установленный законом «двойной стандарт», применяемый при оценке показаний, полученных в присутствии защитника либо без его участия. Обосновано, что действующее правовое регулирование закрепляет различный объем процессуальных возможностей для защиты подсудимым своих интересов, обусловленный наличием или отсутствием защитника в досудебном производстве. Наибольший ущерб при защите интересов причиняется, как это ни парадоксально, тем подсудимым, которые пользовались помощью защитника в досудебном производстве. Изучив российскую и международную практику оценки показаний подозреваемого, обвиняемого и проанализировав действующее российское законодательство, авторы выявили существующие противоречия и обосновали необходимость совершенствования Уголовно-процессуального кодекса РФ в части исключения положений, допускающих использование не подтвержденных подсудимым показаний, данных в присутствии защитника. С учетом того, что основные споры возникают при оценке так называемых «признательных» показаний подозреваемых, обвиняемых, отдельное внимание уделено исследованию этой проблемы, в том числе в разрезе признаваемой в России научной концепции «плоды отравленного дерева». Выход из существующего противоречия авторы видят в нивелировании значимости показаний подозреваемого, обвиняемого в случаях, когда он не подтверждает их в судебном заседании, независимо от того, участвовал в допросе защитник или не участвовал.

—